За последний месяц было убито несколько сотрудников ГИБДД. Из гранатомета обстреляно здание администрации села Али-Юрт. Взорвана мина во время прохождения воинской колонны. А 10 августа было совершено покушение на прокурора Назрановского района – его попытались подорвать возле ворот собственного дома. Прокурор уцелел, но погиб его брат, и 13 человек получили ранения...
Не масштабно? Как сказать... Пик террористической активности пришелся на весну-начало лета, а уж там хроника впечатляет.
9 июня в Карабулаке, втором по величине населенном пункте Ингушетии, был убит командир республиканского ОМОНа Муса Нальгиев: террористы подрезали его "Ниву", а затем расстреляли из автоматов всех, кто был в машине – самого подполковника, его младшего брата – тоже милиционера, сержанта-водителя. Застрелили и троих маленьких детей Нальгиева (по пути на службу отец должен был завезти их в детский сад).
В то же утро, буквально за пять минут до атаки на омоновца, в станице Орджоникидзевской террористы почти по такой же схеме буквально изрешетили из нескольких автоматов заместителя главы Сунженского района республики Галину Губину. Галина Губина была известна тем, что курировала возвращение русских семей в родную станицу, активно подыскивала возвращенцам работу, жилье, решала вопросы материальной помощи. Это уже не первое покушение – ее уже пытались взорвать, она тогда чудом уцелела, хотя получила ранение.
А еще 9 июня в ингушской станице Троицкая неизвестные расстреляли главного агронома крупного фермерского хозяйства Дауда Корнукаева...
Но и это не все: 1 июня в своей машине был обстрелян министр здравоохранения республики, в ночь на 3 июня из гранатомета обстреляли дом министра внутренних дел, 4 июня в Назрани расстреляли машину с сотрудниками ФСБ, а 17 мая в центре Назрани взорвали заместителя министра внутренних дел Ингушетии Джабраила Костоева... Это было уже пятое покушение на Костоева, курировавшего криминальную милицию и отвечавшего за борьбу с "ваххабитским подпольем.
Как известно, в апреле 2004 года покушались на президента республики Мурата Зязикова, а 27 февраля этого года был похищен его тесть, 71-летний Магомед Чахчиев, депутат и председатель парламентского комитета. 1 мая старик освобожден, утверждают, что за выкуп в 10 миллионов долларов. Вполне возможно, что именно на эти деньги и осуществлены последующие теракты.
Самым мощным терактом считается нападение боевиков на республику в ночь с 21 на 22 июня 2004 года, которым, согласно официальной версии, лично руководил Шамиль Басаев. Тогда было убито около сотни сотрудников правоохранительных органов и мирных граждан, боевики потеряли лишь двоих человек.
К слову, о Шамиле: считается, что он обитал в Ингушетии, где вроде бы и убит 10 июля сего года на окраине села Экажево. Почему "считается" и "вроде бы"? Потому, что когда ажиотаж вокруг "спецоперации" спал, а затих он очень быстро – спустя буквально 2-3 дня, что совершенно нетипично для "победных" случаев, – выяснилось, что идентифицировать останки невозможно. Да и "компетентные органы" по сей день упорно молчат, как они установили, что на месте взрыва был именно Басаев. Так что последнего с таким же успехом можно считать живым.
Но это уже иная тема. Равно, как и история его пребывания в Ингушетии. То, что он там бывал, это, конечно, оспорить невозможно. Но утверждения, что республика была местом его постоянного базирования – это уже из области пропаганды. И вовсе не потому, что в Ингушетии нет укромных мест: этого добра в тех краях сколько угодно. Однако при всем этом сама республика не самое лучшее место для возможного базирования Басаева. Хотя бы потому, что риск обнаружения превышал все допустимые нормы. И главное – несмотря на наличие достаточно весомого ингушского подполья, очень маловероятно, что он мог рассчитывать на теплый прием обитателей края. Для местных он был и остался чужаком, сдать которого вовсе не грех.
А для нас важнее иное: в Ингушетии действительно существует относительно мощное террористическое подполье, периодически действующее в кооперации с подпольем чеченским. Впрочем, в той же степени кооперация может распространяться и на Кабардино-Балкарию, и на Дагестан. На одни лишь происки ваххабитов, Басаева и "мирового терроризма" ингушское варево не списать: есть у него и своя внутренняя подпитка, и свои собственные корни. Конкретную точку отсчета назвать сложно.
Очевидно, все началось, когда Кремль заменил президента Руслана Аушева своим ставленником, кадровым чекистом Муратом Зязиковым. И вот тут, словно джинн, выпущенный из бутылки, пошла эскалация насилия. Для начала федеральные власти, зачистив местные силовые структуры, стали "чистить" республику. Стали исчезать люди: сначала беженцы из Чечни, чьи изувеченные пытками тела находили потом. Дошла очередь и до местных...
А там и чеченские боевики стали использовать ингушскую территорию для маневра своих сил. Зачистки ингушских сел, спецоперации, пытки, бессудные казни, теракты и подрывы постепенно стали местной обыденностью. Карательные акции плодили обиженных и кровников: одни, мстили за своих родных и самостоятельно отстреливали милиционеров, другие обратились за подмогой к чеченцам. Не дремали и государственные "эскадроны смерти", отвечали ударом на удар родственники погибших милиционеров.
Основа участившихся нападений на сотрудников МВД – именно кровная месть родственников похищенных и пропавших без вести. Именно бессудные казни и похищения породили атмосферу ненависти и мщения. И совсем не обязательно эти мстители вообще хоть каким-то боком связаны с боевиками реальными. Более того, совершив кровную месть, группы мстителей распадаются и расходятся по домам. А кровавое колесо продолжает крутиться. Тем паче администрация Зязикова обстановку в своей республике взять под контроль так и не смогла.
Так что факты таковы, каковы они есть: власть Зязикова и его структур номинальна, а террор (обеих сторон) реален. И в отличие от той же Чечни, ингушские боевики пока еще ни разу из леса и гор с поднятыми руками не выходили, ни на какие предложения об амнистии. А те три "боевика", которых объявили сдавшимися, ранее числились в списках похищенных людьми из "неустановленных силовых структур". Их сначала обнаружили во владикавказском СИЗО в качестве захваченных участников незаконных вооруженных формирований, а затем вдруг их объявили "добровольно сдавшимися".
При этом самая распространенная местная следственная практика такова: террористами обычно назначают... пытками. Дело закрывают, следователи и оперативники получают звания и ордена, а реальные боевики в это время продолжают взрывать и стрелять. Параллельно им это делают кровники. И ныне уже невозможно понять, кто и во имя чего тут стреляет и взрывает.
