Мемуары Татьяны Юмашевой обрастают все новыми интересными подробностями. На этот раз мы узнали подноготную конфликта в ельцинском окружении вокруг решения об отмене выборов в 1996 году. Оказывается, мы как никогда близко подошли к роковой черте — новая версия указа 1400 уже лежала на столе у Ельцина. Только в отличие от событий 1993 года речь уже шла не о противостоянии все еще популярного президента и весьма пестрой коалиции оппозиционных сил.
На этот раз под предлогом остановки коммунистического реванша Ельцину предлагалось де-факто упразднить демократические институты в России. Отмена президентских выборов, на которых очевидным фаворитом был лидер крупнейшей оппозиционной партии, только что убедительно победившей на парламентских выборах неизбежно приводила бы к делегитимизации власти Ельцина и могла поставить на страну на грань гражданской войны. Татьяна Юмашева красочно описывает историческую роль Анатолия Чубайса, сумевшего, по ее словам, в разговоре с Ельциным спасти всех нас от неизбежной катастрофы.
Однако, при мало-мальски внимательном прочтении всех трех текстов, посвященных теме мартовского кризиса 1996 года, складывается несколько иная картина произошедшего. Разговор с Чубайсом быть может и сыграл какую-то роль в отказе Ельцина от силового варианта, но совершенно очевидно, что это был далеко не самый серьезный фактор, предопределивший развитие событий. К моменту, когда Татьяна Борисовна появилась в кабинете своего отца, президент России уже знал, что практически все его помощники и советники (В.Илюшин, Г.Сатаров, С.Шахрай, М.Краснов, Ю.Батурин) высказались резко отрицательно по поводу авантюрного плана коржаковской группы. А главное, Ельцин столкнулся с консолидированной позицией представителей трех ключевых ведомств.
"В 17 часов в Кремль приехал министр МВД А.Куликов. Он попросил, чтобы президент принял его вместе с председателем Конституционного суда В.Тумановым и генеральным прокурором Ю.Скуратовым. Министр сразу с ходу сказал, что просит президента отменить это решение".
Уверен, что именно раскол в ближайшем окружении заставил Ельцина изменить свои планы. Весь его жизненный опыт и врожденная интуиция подсказывали, что в отсутствие гарантий лояльности силовых структур принятие столь прямолинейного решения было бы актом политического самоубийства. Как опытный боец, Ельцин, столкнувшись с тяжелейшей дилеммой, отверг вариант, ведущий к немедленной развязке с минимальными шансами на успех. Участие в президентской гонке тоже выглядело на тот момент довольно бесперспективным, но, по крайней мере, позволяло выиграть время и сохранить определенную свободу рук. В конце концов, опция с "временной" отменой действующей Конституции вполне могла бы быть востребована и позже, в случае очевидного провала на выборах.
Так что, заручись Ельцин поддержкой МВД, Генпрокуратуры и Конституционного Суда и вряд ли Анатолию Чубайсу удалось бы материализоваться в президентском кабинете в столь судьбоносный для нашей страны момент. Кстати 5 лет спустя в интервью на борту самолета (а где же еще?) Чубайс откровенно рассказал о сути "либеральных экономических реформ" проводившихся в России в те годы. Документалист Александр Гентелев выложил недавно на Youtube это ранее малоизвестное интервью.
"Не Западу судить! Мало что понимает в этом Запад. Мы занимались не сбором денег, а уничтожением коммунизма. Это разные задачи, с разной ценой. Мало кто на Западе понимает, что такое коммунизм на самом деле и какую цену заплатила наша страна за это. Мало кто это понимает на Западе. Что такое приватизация для нормального западного профессора, для какого-нибудь Джеффри Сакса? Который пять раз уже менял позицию по этому поводу, и докатился до того, что надо отменить приватизацию и начать все заново. Для него, в соответствии с западными учебниками, это классический экономический процесс, в ходе которого оптимизируется затраты на то, чтобы в максимальной степени эффективно разместить активы переданные государством в частные руки.
А мы знали, что каждый проданный завод — это гвоздь в крышку гроба коммунизма. Дорого ли, дешево, бесплатно, с приплатой — двадцатый вопрос, двадцатый. А первый вопрос один: каждый появившийся частный собственник в России — это необратимость. Это необратимость. Точно также как 1 сентября 92 года первым выданным ваучером мы выхватили буквально из рук у красных решение об остановке приватизации в России, точно также каждым следующим шагом мы двигались ровно в том же самом направлении. Приватизация в России до 97 года вообще не была экономическим процессом. Она решала совершенно другого масштаба задачи, что мало кто понимал тогда, а уж тем более на Западе. Она решала главную задачу — остановить коммунизм. Эту задачу мы решили. Мы решили ее полностью"
Мы решили ее с того момента, когда на выборах в 96-ом году Зюганов отказался от лозунга "национализация частной собственности". Отказался не потому, что он полюбил частную собственность, а потому что он понимал, что если хочешь власть в этой стране получить, безумие отнимать назад. У тебя самого отнимут так, что мало не покажется. Этим самым мы заставили его, независимо от его желания, играть по нашим правилам, ровно то, чего и надо было добиться. А для Сакса это дешево, можно было дороже, нужно было процедуры изменить. Мы решали другую задачу, и эту задачу решили.
Не удержался все-таки "железный Толик", выдал, размякнув в буржуинском комфорте, главную Военную Тайну "молодых реформаторов". А мы-то все грешным делом думали, что в стране идут настоящие экономические реформы, имеющие целью построение нормально функционирующей экономики...
Кроме того, интересно признание Чубайса, что к выборам 1996 года КПРФ отказалось от идеи национализации всей частной собственности. Таким образом, речь, в случае гипотетической победы Зюганова, могла бы пойти только о пересмотре итогов приватизации ряда крупных предприятий, и, в первую очередь ушедших с молотка на, так называемых, залоговых аукционах. Причем сомнения, как в юридической правомочности этих сделок, так и в их экономической целесообразности выражал и "какой-нибудь" гарвардский профессор Джеффри Сакс, руководивший с 1991 по 1994 год группой экономических советников президента Ельцине.
"Главное, что подвело нас, это колоссальный разрыв между риторикой реформаторов и их реальными действиями... И, как мне кажется, российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме: они сочли, что дело государства — служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не шоковая терапия. Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей". (Д.Сакс, 15.06.2000)
Значит, говорите — "Дорого ли, дешево, бесплатно, с приплатой — двадцатый вопрос, двадцатый." Тогда надо признать, что хаотичный выбор "эффективных собственников" оказался удачным — назначенные миллиардеры и по сей день не забывают своих благодетелей. Члены Семьи продолжают неплохо жить на дивиденды от своей бескомпромиссной борьбы с коммунистической угрозой. Вот как одна из приватизированных в те годы компаний щедро вознаграждает своих директоров даже в разгар экономического кризиса.
"Кроме того, акционеры "Норникеля" изменили методику расчета вознаграждений независимым директорам... если независимый директор возглавляет совет, его вознаграждение составит $2,5 млн, а премия — $3 млн в год. Один из трех независимых директоров — Александр Волошин возглавляет совет".
Значит, "каждый проданный завод — это гвоздь в крышку гроба коммунизма"? Гвозди, вот только оказались, — не простые, а золотые!
P.S. Любителям аллегорий могу порекомендовать прочесть последнюю страницу рассказа О.Генри "Золото и любовь".
Текст опубликован на сайте echo.msk.ru
